— Эдмунд! О милорд! — Она забилась, пытаясь избежать пугающей страсти, с которой он впивался губами в ее чувственную плоть.

Он хотел ее! Господи, как он ее хотел! Эдмунду не терпелось сорвать с жены все остатки шелкового платья, хотелось накрыть ее своим телом и глубоко вонзить в нее свое копье. От вожделения у него застучало в висках, но тон нежного голоса Блейз достиг его сознания, даже если это не удалось словам. О Господи! Она приходилась ему женой, принадлежала ему по праву, но по-прежнему оставалась девственницей. Ему не следовало разрушать хрупкие и чудесные отношения, которые они терпеливо строили последние два месяца.

Эдмунд нехотя оторвался от ее груди и увидел на лице Блейз полуиспуганное и вопросительное выражение.

— О Блейз, прости, если я напугал тебя, — виновато произнес он, — но ты должна знать: ты — непреодолимое искушение. Я просто не смог сдержаться.

— Еще минуту назад я даже не подозревала, что вы желаете меня, милорд, — задыхаясь, ответила она. — Мне вовсе не было неприятно, Эдмунд, по-моему, это величайшее из наслаждений.

— Может быть, — с надеждой подхватил он, — ты уже готова стать моей женой в полном смысле слова?

На кратчайший миг страх промелькнул в ее огромных глазах.

— Еще нет, — прошептала она, — прошу вас, подождите еще немного, милорд!

Осторожно поцеловав ее в дрожащие губы, он скользнул ладонью по ее груди.

— Но только до тех пор, пока и ты не почувствуешь влечения, дорогая. Я хочу, чтобы ты мечтала проникнуть в тайны любви, а не боялась ее.

Потянувшись, она провела пальцами по его лицу в трепетной ласке.

— Мне кажется, я скоро полюблю вас, милорд, — прошептала она, и на краткую секунду их глаза встретились, а затем Блейз покраснела и робко отвернулась.

В последующие дни эрл уже без смущения заключал жену в страстные объятия, давая волю рукам, и Блейз только поощряла его. Впервые они легли в постель вдвоем, хотя и были полностью одеты. Ласки и поцелуи мужа опьяняли Блейз подобно крепкому вину. Поймав ее маленькую ладонь, муж сунул ее себе под камзол, и Блейз впервые ощутила его твердость. Она робко сомкнула пальцы вокруг его мужского достоинства. Когда Эдмунд почувствовал, что ее страх исчез, он попросил ласкать его.

— Это доставляет вам удовольствие? — спросила она.

Он кивнул. Желание затуманило его глаза.

На следующее утро, охотясь в лесу в обществе племянника, эрл пребывал в подавленном настроении.

— Похоже, ты так и не прорвался сквозь девственные стены, — потешался над ним Тони. — Если это не произойдет в самом ближайшем времени, я начну опасаться за твой рассудок. Невозможно родить наследника, не выполняя супружеских обязанностей. Ума не приложу, как тебе удается сдерживаться и не овладеть этой маленькой плутовкой.

Эдмунд хмуро взглянул на племянника.

— Неужели тебе настолько надоели деревенские девчонки, Тони, что тебя беспокоит положение дел в моей семье?

— Ага, так я прав, ты до сих пор не сумел сорвать ее цветок! — расхохотался Энтони Уиндхем. — Твой меч наготове, но ее ножны пока закрыты. Возьми ее и покончи с этим, Эдмунд. Она выставляет тебя на посмешище! Ты же ее муж и повелитель. Ее желания не имеют ни малейшего значения!

— Нет, дорогой, если кто из нас и глуп, так это ты!

Немедленно прекрати насмехаться, ибо я не желаю обсуждать свою частную жизнь с невежественным юнцом!

Энтони насмешливо закатил глаза, но придержал язык.

Еще никогда он не видел Эдмунда в таком гневе. Неужели его дядя влюбился в свою жену? Эта мысль почему-то встревожила Энтони, хотя он и не понимал почему. Когда Эдмунд пришпорил коня, пуская его вперед, Энтони последовал за ним в глубь леса. Стояло непривычно теплое для конца ноября утро, и он уже чувствовал, как струйка пота сбегает по шее. Он расстегнул ворот рубашки.

Они провели на охоте почти целый день, и хотя собакам удалось вспугнуть нескольких кроликов и птиц, олень им так и не попался. Наконец ближе к вечеру они выехали из леса у развилки дорог, в том месте, откуда расстояние было равным и до Риверс-Эджа, и до Риверсайда.

— Так ты не пригласишь меня поужинать? — поддразнил Тони.

— Нет, не приглашу, — последовал резкий ответ. Отдаленный раскат грома, казалось, подчеркнул слова эрла, когда он развернул жеребца и рысью пустился прочь в сопровождении слуг и собак, оставив изумленного племянника в полном одиночестве посреди дороги.

Глава 5

Блейз с детства боялась грозы. Она постаралась скрыть беспокойство, с облегчением вздохнув при виде вернувшегося мужа. Эдмунд не подозревал о ее чувствах, ибо Блейз приложила немало усилий, дабы утаить то, что считала ребяческим страхом. Осень выдалась сухой, дожди если и начинались, то вскоре заканчивались. Но сегодня удушливая жара, казалось, разбудила последовавшую за ней грозу.

Отдаленные раскаты нарастали, приближаясь к Риверс-Эджу. Небо над холмами потемнело, его то и дело прорезали вспышки молний. За ужином Блейз выглядела подавленной, а Эдмунд ел в задумчивости, не замечая ее тревоги. В этот вечер он был не расположен к бесплодным поцелуям и объятиям. Насмешки Тони уязвили его больнее, чем он соглашался признать. Впервые после смерти первой жены ему в голову пришла мысль о том, что неплохо было бы навестить какую-нибудь из бойких служанок. Он оглядел комнату, и его глаза вспыхнули при виде грудастой горничной, подкладывающей поленья в камин. Но тут же Эдмунд подозрительно прищурил свои карие глаза. Как веселился бы сейчас Тони! Надо как следует подумать, прежде чем окончательно выставить себя на посмешище.

— Отправляйся спать, дорогая, — приказал он удивленной Блейз.

Она послушно поднялась и, присев, покинула зал на дрожащих ногах. Почему именно сегодня он предпочел оставить ее в полном одиночестве? Конечно, ее страх нелеп, но сегодня ночью она была готова справиться с ним любой ценой. Исполнившись решимости, она направилась наверх, к себе в комнату.

— Приготовьте ванну, — приказала она Геарте и ее помощницам.

— Задернуть шторы, миледи? — спросила горничная.

После минутного замешательства Блейз отказалась.

— Не надо. Я хочу видеть, как приближается гроза.

Пока она мылась в горячей, источающей аромат фиалок воде, небо почернело, его то и дело прорезали молнии, а за ними неизменно следовали раскаты грома.

Молоденькие служанки нервно суетились в комнате, готовя постель для хозяйки, раскладывая бледно-розовую шелковую ночную рубашку и такой же чепец, отделанный лентами, подправляли дрова в камине, чтобы внезапный порыв ветра не сделал пламя неуправляемым.

Геарта помогла Блейз выбраться из ванны и поспешно растерла ее полотенцем. Шелковая ткань ночной рубашки скользнула ей на плечи и бесшумно упала к ногам. Горничная любовно расчесывала длинные золотистые волосы хозяйки, пока служанки выносили ванну из спальни в гостиную, где ждали лакеи, чтобы забрать ее.

Геарта завязала ленты чепца под подбородком Блейз и помогла ей забраться в постель.

— Хотите, я или кто-нибудь из девушек останемся с вами, миледи? Гроза разбушевалась, и, похоже, ночью станет еще сильнее.

— Нет, — ответила Блейз, изображая храбрость, которой вовсе не ощущала. — Гроза меня не тревожит. Спокойной ночи, Геарта!

Геарта присела и, в последний раз оправив одеяло, торопливо вышла из комнаты, сказав на прощание:

— Спите спокойно, миледи!

Блейз и не надеялась заснуть под этот грохот и вспышки за окном. Она зарылась поглубже в постель, жалея, что не попросила служанок задернуть шторы. Тогда ей пришлось бы выслушивать только гром. Ветер застонал и завыл на все лады у самого дома. Яростный порыв пробился в дымоход и принялся дразнить огонь, который тут же заплясал, отбрасывая причудливые и страшные тени на стены комнаты.

Блейз задрожала, припомнив вдруг бесчисленные рассказы старой Ады о привидениях и духах, которые появляются во время гроз, подобных этой.

— Ни за что не буду бояться, — пообещала она сама себе и немного успокоилась от звуков собственного голоса.